Опросы. Результаты

Интересно получилось. Абсолютное большинство желает услышать/увидеть неодобрение, но всё же получить хоть какой-то отзыв. Но только около 30% честно скажут, что не понравилось. Около 70% предпочтут дипломатично промолчать. Занимательно.

---

Опрос. Этап 2

Вторая часть опроса.
Представьте, что вы вышиваете портреты Наполеона... нет, постойте, мы ведь уже знаем, что одиннадцатый вам не удастся. Допустим, вы вяжете чехлы для трубок. Связали наконец ещё один и, переливаясь и искрясь от гордости, показали (выложили) его. Вы, разумеется, не знаете, как у вас действительно вышло.

Вопрос: Вы предочтёте

1. негативный отзыв (хорошо аргументированный)		10	(100%)
2. молчание		0	(0%)
3. простенький лживый комплимент (то есть как лживый, вы же гений вязального дела!)		0	(0%)
Всего:		10

---

Опрос

Часто бывает, что человек, с которым вы общаетесь, что-то делает (не важно, в сети или нет). К примеру, вышивает. Он уже вышил десять божественно прекрасных портретов Наполеона, и теперь показывает вам свою последнюю работу. Она дерьмовая. Действительно. Вы можете честно сказать это, можете просто промолчать. Учтите, что ваш собеседник - не ангел, и на критику реагирует как все нормальные люди - обижается (даже если и не говорит этого вслух).
Выбор неплохо было бы прокомментировать.

Вопрос: Если что-то сделано плохо, некачественно и/или бесталантно, вы предпочтете

1. сказать прямо		5	(33.33%)
2. промолчать		10	(66.67%)
Всего:		15

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

К пользующимся Либрусеком

У меня уже не одна книга, хранящаяся в данной библиотеке, "подвисает при загрузке". Высвечивается, что идёт загрузка, а сам текст так и не появляется. При этом какие-то книги открываются нормально. У всех ли так (и что с этим делать)?

---

Наконец посмотрела (до конца) "Король говорит!". До этого уже принималась за фильм, но останавливалась в районе смерти короля-отца. Возможно, дело было в том, что смотрела тогда фильм в переводе, а сейчас с субтитрами, возможно, что не нравилась зацикленность на всех около-заикательных неловкостей, может, ещё в чем-то. Сейчас же посмотрела целиком.
Во-первых, очень понравилось, как Колин Ферт показал заикание. Сама сильно заикалась в детстве (и до сих пор никогда не читаю доклады "с листа"), так что было особенно интересно посмотреть, как они отразят весь нелёгкий процесс. Получилось на удивление хорошо (хотя и не всегда совсем уж правдоподобно).
Во-вторых, восхитительно вышел мистер Лог. Эдакий человеколюбивый Хиггинс.
В-третьих (хотя, возможно, это как раз и стоило поставить первым), отлично проведены историческая и политическая линии.
Замечательный, очень английский фильм.

---

Damon/Katherine - Stuck With You

Перевод песни:
- Ты неряха (это так скучно). Твою бельё валяется на полу.
- А ты - барохольщица, наш дом тонет в журналах.
- Туалет сломался, и, спорю, его величество так и не снизошло до починки.
- Кто бы говорил, соня. Поднимай свою задницу с кровати.

- Перед лицом Господа мы обменялись клятвами, пообещав быть вместе до конца.
- Так что до тех пор я застрял с тобой.

- Ты обещал быть честным со мной, но обманул.
- И почему мне вообще должно быть не плевать? Она была твоей сестрой - так о чём речь?
- Тогда давай объявим перемирие. Что хорошо для тебя, хорошо и для меня.
- Э-нет, есть разница - ты затащила в кровать мою любимую собаку и всех друзей.

- Перед лицом Господа мы обменялись клятвами, пообещав быть вместе до конца.
- Это моё проклятье - я сказала "Согласна". К счастью или нет, я застряла с тобой.

- И вот я лежу в гробу, моля Богу о моей душе. И в темноте гробницы я рада, что лежу рядом с тобой.
- И, уж если я лежу в шести футах под землёй, в безрадостной тьме и холоде, я рад, что я не один.

- Перед лицом Господа мы обменялись клятвами, пообещав быть вместе до конца.
- Мне не жаль, что я сказала "Согласна".
- Я просто рад, что застрял с тобой.

@темы: видео, the vampire diaries

---

Хаус!

Хаус-Безумный Шляпник был великолепен. До чего же Хью Лори гениальный актёр! А как он пел, как танцевал... хочу полноценный фильм с ним в роли этакого стим-панковского (когда он достал бинокль-пенсне (как это, кстати, называется?) захотелось визжать от восторга) мефистофелевского шляпника. И сразу же стало так жутко обидно, что настолько блестящий актёр тратит годы на сериал, идею и все прелести которого можно было бы уложить в один сезон.
Запонки с черепами (ещё у него мед. знак в петлице и пуговицы-черепа):

ещё немного

Бинокль!



А вот здесь он ужасно напоминает Берти Вустера:

запись создана: 08.03.2011 в 13:34

---

Да!

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Для Gostya-Olik. Это, конечно, не НЦ, но, что называется, чем богаты)

Название: Реверсивная психология
Рейтинг: PG-15. От силы.

читать

Реверсивная, мать вашу, психология, - думает Деймон, скользя взглядом по нарочито беззаботно улыбающейся Кетрин.

- Так у тебя есть полотенце? – спрашивает она снова, убирая мешающуюся перед глазами прядь. Проводит рукой по волосам, улыбается ещё лучезарней. Вообще говоря, Кетрин едва ли не светится от счастья, а над её головой мерцает метафорическая неоновая надпись «Свобода». Ну или там «Наконец-то душ». Что-то в этом роде.

Вот только надпись-то семафорит над головой, а Деймон как раз не может заставить себя поднять взгляд.

- Полотенце, - напоминает Кетрин, и Деймон думает, что, будь он джентльменом, он бы протянул ей злосчастный кусок махровой ткани, удалился бы к себе в покои и никогда бы не напоминал об инциденте. Будь он вечно краснеющим юнцом, он, что логично, залился бы краской, зажмурился и позорно сбежал бы в свою спальню, дабы предаваться после сладким воспоминаниям при каждом удобном случае. Первая проблема заключалась в том, что он был юным джентльменом полтора столетия назад. Вторая была чисто технического свойства – как раз в его опочивальне они уже и были.

Сделав себе воображаемую пометку всё же поставить перегородку – специально для таких вот случаев – Деймон вздыхает. Собирается с силами. Смотрит Кетрин в глаза, для чего приходится проскользить взглядом вверх, и, наконец, решается.

- На верхней полке. Прямо за тобой, - кивает в вышеуказанную сторону и, резко развернувшись, выходит.

Строго говоря, пытается.

Реверсивная психология, помните? Чертова реверсивная психология.

Кетрин, так и не облачившаяся в искомое полотенце, возникает прямо перед ним. Улыбается, наклоняет голову в своей особой манере, и Деймон думает: «Нет».

- Нет, - говорит он, отстраняется. Отворачивается, когда Кетрин пытается его поцеловать. Нервно дергается, когда её руки одним ловким движением снимают с него куртку.

- Нет, - отшатывается он, когда Кетрин расстегивает его рубашку.

- Нет, - останавливает, когда она тянется к пряжке ремня.

- Нет, - просит, когда губы легко касаются шеи.

Но ведь это реверсивная психология, не так ли?

Кетрин говорит:

- Да.

И тут она права.

Кетрин целует его в губы, нежно и игриво, и Деймон чувствует, как земля уходит из под ног. В последний раз её поцелуи были резкими, жадными, чуть усталыми, но сейчас – сейчас она целует его так же, как полтора столетия назад. Так что он, как и подобает юному джентльмену, чуть краснеет и, целуя в ответ, тянет её к кровати.

Елену болезненно любит искалеченный старый вампир. А тот Деймон, что сейчас прикрывает глаза, стонет, гладит, целует, легко, ребячески кусает и – страшно сказать – даже коротко смеётся – тот Деймон, уж простите, не имеет с ним ничего общего.

@темы: the vampire diaries, творчество

---

Шерлок

Вчера я говорила вот про этот ужастик по "Шерлоку" - отличный перевод.

---

Посиделки Деймона и Аларика. Да-да-да!
Upd. Когда Стефан с Еленой открыли тайную дверь, мне сразу вспомнились "Skins". Так что реакцией было "неужели там тайная комната для съемки порно?"

---

Помощница Хауса - это какой-то бесталантный вариант Кэри Маллиган.

---

ТВВТ

Грустная, по большому-то счёту, вышла серия. Десятилетний Шелдон, который настолько одинок, что пишет пьесу, в которой его забирают на космический корабль - больше подходит для мелодрамы.

---

Do you see the problem?
Нет, милый, всё, что я вижу, это ты - голый! и в пене!

---

Второй ряд

Заставка-иллюстрация.

---

Название: Второй ряд
Описание: Елена находит записки Деймона о последних месяцах его человеческой жизни.
Пейринг: Деймон/Кетрин/Стефан (в прошлом); Деймон/Елена (да-да-да) в настоящем это уже бесконтрольно получается
От автора: идея появилась довольно давно. Хотелось рассказать историю Деймона-человека, объяснить такую безумную любовь к Кетрин и обиду на брата. Ну и материал, конечно, очень интересный - Гражданская война, юг.

Глава 1. Книга в библиотеке

Прогуливаясь вдоль стеллажей внушительной библиотеки Салваторе, Елена то и дело бросала обиженные взгляды на телефон. Бесчувственный аппарат, как назло, сыпал лишь малоутешительными извинениями, да исполненными скрытой издевки предложениями не дожидаться возвращения Стефана и ложиться спать в приличествующее данному занятию время. Подобная перспектива Елену, снедаемую попеременно беспокойством, любопытством и обидой на отправившегося без неё на поиски Изобел вампира, вовсе не прельщала, так что к одиннадцатому часу, взвинченная донельзя, она отправилась в библиотеку с надеждой найти хотя бы временное утешение. Ни на что новое сил у неё не хватало, так что она, намотав положенное количество кругов вдоль стеллажей, потянулась за прочитанным когда-то в детстве «Зовом предков». Книг в пансионе было вдоволь, сидели они на полках стеллажей туго, да ещё и половина томов была из раритетных изданий, с кожаными обложками, имевшими обыкновение ревностно приклеиваться друг к другу. Елена закусила губу и потянула томик сильнее, едва не распрощавшись в ходе процесса с ногтями. Наконец, кое-как расшатав соседние фолианты, ей удалось вытащить желаемый, следом за которым на неё, влекомые таинственной книжной солидарностью, упало ещё несколько. Чертыхнувшись, Елена собрала живописно распластавшиеся на ковре издания, и попыталась водрузить их обратно. Даже несмотря на то, что «Зов предков» смирно покоился на подлокотнике дивана, остальные книги никак не хотели умещаться на полке. Уже всей душой ненавидя Мартина Идена, кем бы он ни был, Елена попыталась поплотнее вжать в стенку стеллажа соседние тома, как вдруг заметила её. Небольшую, без надлежащей надписи на обложке книжку, прислоненную к задней стенке так, что её не было видно из-за стоящих в первом ряду томов Джека Лондона.

Колумб, как всем известно, собирался в Индию, а оказался, в конечном итоге, в Америке (вообще говоря, он оплыл вокруг островов Карибского моря и благополучно отчалил домой, но это, право, мелочи). Данный небезынтересный исторический факт является отличным примером не только того, что неспособность ориентироваться может завести нас в удивительные места, но и тому, что великие открытия можно совершать совершенно случайно.

Движимая интуицией, наитием или банальным любопытством, Елена вытащила книгу. Ни на обложке, ни на корешке не было указаний на автора или название, только на задней стороне обложки внизу были выдавлено «Джуно, 1898». Пролистав страницы, Елена нахмурилась – они были исписаны неровным, нервным острым почерком – и захлопнула книгу. Девушка знала, что Стефан вёл дневники долгие годы, и вторгаться в его личную жизнь подобным образом казалось ей подлым. Низким, недостойным и, ох, ладно, все мы люди.

Елена снова открыла книгу, но, прочитав всего пару строк, захлопнула, залившись краской.

«…то, что я владел стенографией и с прискорбным усердием осваивал телеграф, всерьёз намереваясь попроситься в шифровальный отдел – что, разумеется, ассоциировалось у меня с увлекательными шпионскими приключениями, а вовсе не с наклеиванием шифровок на разлинованную бумагу, - отец приложил все возможные усилия, чтобы я получил золотые нашивки, в пахабном сиянии которых, очевидно, он вознамерился греться холодными зимними вечерами.»

Елена, под воодушевляющий аккомпанемент шумевшей в ушах крови, нервно оглянулась. Ей вдруг показалось, что она совершила нечто донельзя непристойное, мерзкое и грязное, и теперь все – особенно вон тот вечно всем недовольный рыцарь на дальнем портрете – абсолютно все знают, что она натворила. Потому как Стефан Салваторе в Гражданской войне не участвовал. В ней участвовал его старший брат Деймон.

Всё ещё красная, Елена поставила дневник на место, водрузила перед ним упавшие раньше книги, и, прихватив возможно не такой притягательный, но зато уж точно не интимный «Зов предков», отправилась на кухню.

Ещё полчаса она держалась – приготовила чай и честно пыталась читать, но дальше: «Вся усадьба была в его распоряжении» дело не пошло. Елена раз за разором читала эту строчку и всё никак не могла понять, что она значит, слова капризно не желали не то что складываться в предложение, но даже обретать хоть какой-нибудь смысл. В конечном итоге, бросив чтение, девушка откинулась на кухонном стуле – у неё так и не достало сил вернуться в библиотеку, где её ждали, - и бездумно уставилась в потолок. Как чувствовала бы себя она сама, если бы кто-то прочёл её дневник? Говорят, одно из самых неприятных последствий, с которым сталкиваются жертвы воровства, это ощущение, что кто-то вторгся в их личное, интимное пространство. Елена, гипнотизируя потолочную плитку, знала, что была бы обижена и зла, если бы кто-то прочёл её дневник, хуже того, она была бы унижена этим. Так что она ни за что, ни при каких условиях, не будет не то что читать ту книгу, но даже заходить сегодня в библиотеку.

Через десять минут, полная презрения к самой себе и ощущая укоризненные, разочарованные взгляды рыцаря на картине, Елена вновь открыла небольшую, простенькую не подписанную книжку. Первые несколько страниц были не слишком аккуратно вырезаны почти под корень, так что виднелся лишь их самый краешек. Девушка пригляделась – не хватало трёх листов, а повествование на первом целом начиналось с середины предложения – в первый раз она была слишком поражена тем, что именно читает, чтобы обратить на это внимание.

Елена вздохнула, и, распрощавшись с последними каплями уважения к себе, принялась за чтение.



…то, что я владел стенографией и с прискорбным усердием осваивал телеграф, всерьёз намереваясь попроситься в шифровальный отдел – что, разумеется, ассоциировалось у меня с увлекательными шпионскими приключениями, а вовсе не с наклеиванием шифровок на разлинованную бумагу, - отец приложил все возможные усилия, чтобы я получил золотые нашивки, в пахабном сиянии которых, очевидно, он вознамерился греться холодными зимними вечерами. Представление о том, чем именно мне предстоит заниматься, я имел более чем смутное, однако сам факт того, что служить мне предстоит там, где решил отец, делал – в моих глазах - попадание в кавалерию самым ужасным из всего, что только могло случиться с человеком. Я уехал из дома одновременно с безобразным скандалом (с моей стороны) и в окружении гробового молчания (со стороны отца).

Несмотря на то, что уж война-то, как он считал, сделает из меня человека (порой мне кажется, что присоединению Вирджинии к Конфедерации он был исключительно рад уже только потому, что это давало мне ещё один самый распоследний шанс превратиться в дельное существо), отец сделал всё, что только было в его силах, чтобы меня распределили как можно дальше от боевых действий. Эта черта его характера всегда была одной из самых моих ненавистных – обыкновенно твёрдый в своих решениях, он всегда словно разрывался на две части, когда дело доходило до воспитания сыновей. Возможно, дело тут было в памяти матери и каждый раз, доходя в стремлении вырастить-нас-как-надо до опасной черты, он вспоминал о ней и, словно стесняясь былой жесткости, бросался в другую крайность, сводя на нет все свои прошлые усилия. В конечном итоге подобная метода привела к тому, что я окончательно запутался в том, что же именно от меня требуется, и, обвинив в этом смятении отца, просто напросто стал делать всё в разрез с его наставлениями. Не слишком-то мудро, скажете вы, но что уж теперь поделаешь.

Так или иначе, в 1861 году Вирджиния присоединилась к Конфедерации, а три года спустя, ранней весной шестьдесят четвёртого, я, облаченный в серую, сверкающую ненавистными золотыми нашивками форму, успевший уже заявить о своем желании работать с шифровками и получивший более чем полное объяснение куда мне мое желание надлежит поместить, прибыл на небольшую, расположившуюся в нескольких километрах от Ричмонда базу, где мне предстояло пережить одно из тех самых меняющих жизнь событий, которые хороши только на бумаге.

По нашему направлению в Ричмонд вели две дороги – главная, по которой-то и шло всё хоть сколько-нибудь важное сообщение, и небольшая сельская, на которой встретить вообще кого-то живого – не важно, военного или нет, - было редкостью. Тем не менее, она всё равно вела в столицу Конфедерации, а, значит, подлежала охране. Сию благородную миссию возложили на небольшой отряд из трёх – считая меня – человек, под началом замечательного во всех отношениях командира. В воспоминаниях о войне часто пишут, как приходилось бороться не только с врагом, но и с нетерпимостью, прожженным бюрократизмом или же просто глупостью руководства. Что ж, возможно где-то это и было так. Однако нам достался капитан Рейли, бывший, возможно, самым добрым, тактичным и понимающим человеком из всех, кого я только встречал за свою жизнь. До начала войны он был учителем в небольшой сельской школе и, думаю, на несколько месяцев стал для меня и двух других парней чем-то средним между наставником и тем вечно неженатым дядюшкой, в присутствии которого гувернантки недовольно поджимают губы, подозревая – обоснованно или нет – что он дурно влияет на их подопечных.

Кроме меня, в его распоряжении были Том Стивенс и Джек Финн. Первый был младше меня на полгода, что, разумеется, было стремительно обращено в вечный аргумент в пользу моей исключительный правоты в любых спорах с ним. Джек был мучительно беден и пошёл на войну с надеждой заработать хоть что-нибудь. Он сочетал в себе азарт ещё не разочаровавшегося в жизни авантюриста и благородное спокойствие, дозволенное лишь самым бедным из южан.

Мне стыдно вспоминать, с каким презрением и надменностью смотрел я на них в свои первые дни после прибытия, какими словами и взглядами сыпал в ответ на их предложения пойти порыбачить или поиграть в футбол. Предложения эти были результатом их огромной доброты и всеобъемлющего терпения, так как, вспоминая своё поведение, я удивлён, что они не утопили меня в реке в первый же вечер.

Тут следует сделать паузу и сказать, что в моём, воспитанном рыцарскими романами представлении, война была не только благородным занятием, но едва ли не самым большим приключением, какое только может выпасть на долю мужчины (круче было только морское путешествие, включающее схватки с коварными пиратами и неизменно счастливый конец в виде прекрасной туземки). И упускать возможность, тратя своё время на рыбалку, детские игры и тому подобную чушь, казалось мне едва ли не самым ужасным и подлым преступлением в мире.

Так что первое время я уничижительно фыркал, стенал и ныл, а потом, в один прекрасный день, просто прилёг рядом с развалившимися на солнышке Стивенсом и Финном. Закатал рукава, стянул сапоги, закусил необыкновенно сладкую соломинку и блаженно прикрыл глаза. Может быть, мне стало обидно, что у них есть вроде как свой особый клуб подлого ничегонеделания, в который меня не принимают – и из-за этого мне вдруг захотелось в него вступить, - может, мне надоело выражать своё презрение к бесчувственным стенам, в то время как все остальные мирно загорали на улице, а, может, это просто был один из необъяснимых импульсов, которые иногда толкают нас сделать что-то правильное. Неважно. В самом деле, это совсем не важно. Важно лишь, что каким-то самому мне непонятным образом я понемногу стал превращаться из перечитавшего Байрона и Вальтера Скотта маленького несносного засранца в более-менее нормально человека.

Примечания:
1."Зов предков", "Мартин Иден" - произведения Джека Лондона. Цитата - из "Зова предков" (который, кстати, Деймон назвал своей любимой книгой)
2.Джуно - столица штата Аляска, основана на волне золотоискательства.
3. Предлагаю вам поиграть в игру - в каждой главе я буду оставлять "пасхалки", названия, слова или имена, указывать которые в примечаниях нет особой надобности, но наличие которых... не знаю, забавно. Например, в этой главе мы знакомимся с сослуживцами Деймона - Томом Стивенсом и Джеком Финном. Это отсылка к Тому Сойеру и Геку Финну.

@темы: the vampire diaries, творчество

---

Половина (ну или около того) моей фленты забито обсуждениями ООСен ли Деймон во втором сезоне. Во-первых, суровая правда бытия такова, что сериал - это канон. То есть даже если бы Роулинг написала, что Снейп спит в розовой, собственноручно расшитой фланелевыми щеночками ночнушке, это было бы каноном. Для этого-то люди и придумали тазики. Во-вторых, мне действительно кажется, что, на взгляд сценаристов, Деймон развивается. Саркастичный Деймон = плохой Деймон. Елене нужен Стефан 2.0.
В-третьих, на основе сложных мат. моделей и проч., можно провести следующий наглядный сравнительный анализ, демонстрирующий, какой Деймон мне нравится больше.
1 сезон.
- Деймон, я выпустила не тех вампиров/перепил крови/на Елену напали!/Кошмар, смерти, разрушения!
- Ты придурок. Что ж, давайте исправлять положение, - берёт кол/коломёт/вербену/проч.
2 сезон.
- Деймон, плохие вампиры в городе/Елену похитили!/оборотни/кошмар, смерти, разрушения!
- Ты придурок. Это всё твоя вина! Это ты виноват. Придурок. И знаешь что? Теперь мы все умрем! - уходит рыдать в лес.

Ушла делать бес.бес. видео, где Деймон по-прежнему весёлая задница, чему Елена несказанно рада.

---

Музыкальное

Господа меломаны и проч.! Посоветуйте что-нибудь романтично-веселое, в стиле "если бы песни Майкла Бубла пел Джонни Кэш" или Имельды Мэй.